Услышав о трапезной, Вальтерхен похолодел так, что пупырышки на коже после купания осенним вечером, показались бы ему капельками жаркого пота. Внутри что-то оборвалось.
- Не хочу,- чуть слышно пробормотал он.- Но ведь правила, Марек Войцехович...
Маленький немец чуть-чуть приподнялся и опёрся ладошкой о колено помощника директора, чтобы лучше видеть дерево и внимательно разглядывал, как древесный хранитель облизывает пальцы после каждой мокрицы. На языке уже вертелось "Сразу видно, что русский", но Вальтер вовремя его прикусил, а потом язык и сам отнялся, когда мальчик увидел прут в руках старшеклассницы.
"Мамочка... Мамочка! Нет!!"
Он зажмурился и, словно не доверяя плотно сомкнутым векам, спрятал лицо в ладошках. Но подвели именно они. Когда кожу ожгло болью, Вальтер ахнул от неожиданности, дёрнулся отчаянно всем телом, запоздало увиливая от уже случившегося удара так, что свалился бы с колен, если бы помощник директора не придавил его крепче свободной рукой, и инстинктивно схватился за вспухшую красную полосу.
"Я не без старших!"- мысленно возразил Вальтерхен, и осознание несправедливости наказания настолько потрясло маленького Кальтенбаха, что он, уже ничего больше не понимая, послушно убрал руки. И тут же громко вскрикнул, потому что второй удар оказался гораздо больнее, а уж третий...
Он не помнил, как оказался на ногах, судорожно стискивая горящую кожу, потому что так казалось менее больно. Свободных рук, чтобы вытереть слёзы, не было, но мальчик опомнился настолько, чтобы согнуться в поклоне. Казалось, кожа вот-вот лопнет от жара.
- Спасибо за науку, Марек Войцехович,- еле выговорил он, с таким сильным акцентом, что сложно было разобрать слова.- С-слушаюсь.
Вальтер попятился от славян, не видя дороги из-за слёз, застилавших глаза, кое-как нашёл свою одежду, путаясь и всхлипывая от боли и унижения, осторожно принялся надевать штанишки. Чтобы броситься к Рихарду Христиановичу, нужно было пройти мимо старшеклассницы и травника, а при мысли о том, чтобы подойти к ним ближе, мальчика охватывал ужас, ничуть не меньше того, когда маленький немец оказался в руках берегинь. Вальтер решил подожать, пока они уйдут.
И тут же вздрогнул, поднял голову, со страхом взглянув на травника с непроизносимой славянской фамилией. Зачем он им сейчас? Что они ещё собрались с ним делать?!
Где-то в глубине души теплилась надежда, что он просто не понял, что было сказано, но уточнить маленький немец не решился и, съёжившись ещё больше, побрёл вслед за славянами, всхлипывая от боли при каждом шаге, но не смея отставать от помощника директора.