Белла вдруг понимает, что ей совершенно не нравится то, что собеседник согласился с ней так просто. Может быть, это и её зашоренное мышление виновато, но относиться к паразитам без должной брезгливости она не умеет. Девушка наклоняет голову и улыбается, стараясь скрыть свои мысли хотя бы так.
- И маг становится не более, чем пустой оболочкой, в которой эта сила находит себе дом. По-моему, этот вывод напрашивается. Вам так не кажется? Не кажется, что вы сами очень изменились с тех пор, когда только начали практиковать Искусства? Что вы не управляете этими изменениями, а только и можете, что наблюдать за ними? Скажите, Томаш, в какой момент вас перестало это пугать?
Блэк смотрит на мага и пытается представить себе, сколько в нем осталось от того Тома, которого она видела в воспоминании Вальбурги. Конечно, все люди так или иначе подвержены переменам, но разве таким?
Внутренний голос настойчиво напоминает, что она вообще-то пришла сюда не пить вино и разглядывать малознакомых мужчин, а учиться, и не пора ли именно этим и заняться. Виски опять сдавливает, и дыхание становится чаще, но теперь уже не от ощущения чужого присутствия в голове, а от острой нехватки этого присутствия. И в самом деле сначала сознание, а за ним, кажется, и тело, стремяться повторить опыт. Но девушка все еще может отвлечься от этих ощущений. И прикосновения к шее только помогают, как будто волной смывая все хоть сколь-нибудь сложные мысли, заменяя их странными, непонятными ощущениями.
- Варварство? Вы так думаете?
Лично ей всегда казалось, что варварство - это не уметь управлять магией, позволяя ей самой управлять человеком. Истории о волшебниках, которые не могли контролировать свои силы, обычно заканчивались какой-нибудь весьма ужасной смертью. Но даже смерть не пугала настолько, насколько страшила мысль о какой-то силе в крови, которую невозможно обуздать. Или которая обуздает её саму?
Беллатрикс встряхивает головой, как будто пытаясь избавиться от этих мыслей, но безуспешно. Тогда она напоминает себе, что у не, пожалуй, есть шанс, ведь если эту магию контролирует польский профессор, если на это способны другие темные маги - то, наверно, и она тоже? И как будто для того, чтобы убедить её в обратном, все мысли вдруг пропадают, уступая место одной - ты должна практиковаться больше, должна попробовать еще раз, попробуй, попробуй...
Беллатрикс на секунду замирает с широко раскрытыми глазами, глядя вникуда, а затем как будто с усилием отрицательно качает головой.
- Нет, нет... Я буду обращаться к искусствам тогда, когда они будут нужны мне, а не тогда, когда я буду нужна им. Я... - её голос звучит все менее и менее уверенно, и фразы куда больше походят теперь на вопросы, а не на утверждения, - я не позволю этой магии просто использовать меня...

Отредактировано Bellatrix Black (2015-02-22 15:05:24)

За идею о симбиозе сознание хватается как за тонкую, но единственную в пределах видимости соломинку.
Симбиоз. Ну конечно, ведь это не паразитирование, Искусства полезны мне и, в какой-то мере я тоже видоизменяю их, когда использую, значит, ничего особенного... попробовать еще раз, сделай же это!
Девушка шумно выдыхает через нос и упрямо смотрит на мага, не позволяя себе просить опять. Он в ответ тоже смотрит в глаза с насмешкой, и Белла вдруг понимает, что не может уверенно сказать "нет" на его вопрос о том, не пустая ли он оболочка. Пустой или нет, но он слишком уж похож на какой-нибудь сосуд для зельев, переполненный магией настолько, что тонкое стекло, кажется, вот-вот лопнет, пойдет трещинами и не сможе более сдерживать всю ту силу.
Беллатрикс придвигается чуть ближе, не разрывая зрительный контакт.
- Я бы подумала об этой незначительной цене, если бы знала о ней хоть что-то. Но, как я уже говорила, в книгах об этом не пишут, и вы не сказали мне о ней ровным счетом ничего. Я думаю, именно для того, чтобы я особо не думала, разве не так? А если вы считаете, что для меня эти размышления излишни, значит они и в самом деле мне не нужны.
Она делает последние глотки вина и отставляет опустевший кубок на пол, рядом со своими ногами. Голова кружится сильнее, а вместе с ней водоворотом кружатся мысли, самая заметная из которых сейчас о том, что нельзя терять ни минуты, что жизненно важно продолжить освоение Искусств прямо сейчас. Она как будто становится материальной, эта мысль. Липнет к другим, превращая их в себя, как оборотни превращают в себе подолбных одним укусом. Блэк, конечно, не может видеть, как на её побледневшем лице отражается эта странная борьба с собственным разумом. Зато она замечает это промелькнувшее и казалось бы незначительное "когда" перед предположением, что она станет частью одного из важнейших органов магического мира. Когда, а не если. Никто из родных и знакомых даже не высказывал такую возможность всерьез, а этот человек, которого она знала всего пару дней, уже уверенно рассуждал о такой возможности.
- Вы, наверно, первый, кто говорит о моем будущем без упоминания Лестрейнджей и того, что в моем лице им достанется тот еще подарок. Даже если вы на самом деле не думаете, что это возможно - все равно спасибо.
Беллатрикс опять улыбнулась. Вот ради этого в самом деле стоило заплатить какую угодно цену. Ради человека, который видел в ней не только потенциальную мадам с фамилией мужа, ради настоящего будущего, а не того, что ей готовила семья.
- Скажите, мы можем повторить попытку? Или весь смысл в том, чтобы я униженно просила об этом?

Отредактировано Bellatrix Black (2015-02-24 15:52:01)

- Никакого самостоятельного изучения? А что если учителей нет?А те, кто есть, достаются сыновьям, и никогда не дочерям? Не изучать их вообще? Ждать счастливого случая, вроде того, который мне выпал, но ведь этого могло и не случиться? Темные Искусства опасны. Я знаю, что рисковала, хоть и не до конца понимаю, чем. Но лучше так, чем всю жизнь провети в болоте, когда протяни руку - и достанешь до океана.
Белла закусила губу и посмотрела на мужчину едва ли не умоляюще. Он должен был понять, точно должен был. Хотя как он мог бы сделать это - если он и правда наследник Слизерина, как он недавно заявлял, ему наверняка с самого детства доставалось все то, чего он хотел. И уж наверно ему был незнаком тот постоянный контроль, под которым с самого рождения держали её саму. Родительские планы, которые ей пытались навязать и выдать это за самое естественное в мире положение вещей. Но как же хотелось, чтобы он понял! И, кто знает, может быть даже сделал с этим что-то, ведь он наверняка имеет влияние на дядю Доминика, а может и на Вальбургу, может и на отца...
- Я не знакома с мистером Бёрком лично. Даже не представляю, каким образом я могла бы попасть в Лютный да еще и без родительского присмотра. Но в школе всегда есть люди, которые готовы за несколько галеонов добыть для меня нужные книги из его лавки.
Блэк несколько раз напряженно кивнула. Теперь думать о чем-нибудь, кроме повторения попытки было практически невозможно. В голове пульсировала всего одна настойчивая мысль, и мысль эта как будто распространялась по телу, заставляя каждую его клетку ныть от предчувствия боли.
- Мне кажется, я понимаю. Я могу попробовать, но... я никогда не была сильным агитатором. Да и к тому же, разве это не привлечет ко мне лишее внимание, которого я должна избегать?
Даже язык с трудом шевелился, не желая выговаривать ничего, кроме просьбы вернуться к практике. Но Беллатрикс была бы не Беллатрикс, если бы позволила какой-то внешней - или уже внутренней - силе. Девушка уже привычно зацепилась за взгляд Томаша. Заменять мысли об навязчивой темной магии мыслями о конкретном темном маге было проще, чем чем-нибудь другим.
- Значит, чем дольше я сопротивляюсь - тем лучше? Я думаю, - она через силу улыбнулась, но улыбка пропала слишком быстро, потому что девушке пришлось сжать зубы, чтобы не выдохнуть свою просьбу продолжить занятия, - я смогу продержаться еще какое-то время. Если мне удастся сосредоточиться на чем-нибудь другом. Может быть, вы мне поможете? Расскажите что-нибудь интересное, о том, как вы начинали изучать Искусства... или про школу или... помогите мне думать о чем угодно, только не об этой магии.

Белла послушно кивает в ответ на слова собеседника, чувствуя, как с каждым движением голова становится тяжелее, как будто наливается свинцом. Ей теперь кажется это таким очевидным - вернуть стране то естественное положение вещей, которое у неё отняли, ну или пытались отнять, и получить в награду не только почет и уважение, но и нормальную жизнь наследника Сигнуса Блэка, а не его наследницы. А это очень и очень принципиальная разница. Не то, чтобы ей хотелось, чтобы рядом с ней вставал еще и Руди, который и сейчас уже успел слишком намозолить глаза, но она была готова бы даже на это, лишь бы все случилось именно так, как сейчас пророчествовал Томаш.
- Да, да, конечно, - растерянно проговорила она. - Наверно и в самом деле, мне следует больше общаться с однокурсниками на каникулах. Я смогу рассказать им... убедить...
Девушка запнулась, прекрасно понимая, что с убедительностью у неё проблемы. И что вне школы она видится со сверстниками исключительно редко. И если в это время вокруг и нет дамблдоровых ушей, то их в успехом заменяют уши родственников. Конечно, когда она закончит школу и, точнее, после замужества, свободы у нее будет куда больше. Но этот момент был еще далеко, и Беллатрикс отнюдь не стремится его приблизить.
Ведь всему свое время и место.
И, похоже, искусства считали, что их время и место - сейчас. Изображение поплыло перед глазами, и чтобы не упасть опять, Беллатрикс вцепилась в плечо мужчины, а потом уткнулась в это плечо лбом, не слишком задумываясь, как это выглядит со стороны. Ей нужна была хоть какая-то иллюзия поддержки, и она создавала её для себя сама. Если раньше ей приходилось прилагать немалые усилия, чтобы выстроить зеркальный щит, то теперь все силы шла на то, чтобы не выстраивать его. Слезы от осознания собственной беспомощности сами катились из глаз. А прозвучавший вопрос был почти спасением.
- Смерть? Нет, я не боюсь смерти.
Она и в самом дела не боялась, боли - да, а смерть в пятнадцать лет - кадется чем-то эфемерным и далеким, тем, что случается только с другими.
- Мне нечего бояться: только Блэк может убить Блэка.
О это суеверие, которое так стойко существовало в их семье долгие столетия, несмотря ни на что! В общем-то довольно бессмысленное, но внушающее определенный оптимизм. И, наверно, в какой-то мере помогающее справиться со страхом. Хотя именно сейчас куда больше смерти, Белла боялась расстаться с собственным рассудком. Она судорожно облизнула губы, ощутив на языке соленый вкус собственных слез.
- И какой смысл бояться того, что все равно невозможно предотвратить? Если я чего и боюсь - то болезненно бессмысленной жизни. И еще того, что не смогу выдержать еще несколько секунд.

Слова Томаша как будто окатили девушку ведром ледяной воды, заставляя на мгновение пропасть и боль, и навязчивые мысли, любые мысли, если сказать точнее. Она только и могла, что сидеть и совершенно молча раскрывать рот, как будто собираясь что-то сказать и тут же передумывая. В самом деле, ей никогда не приходила в голову посмотреть на поверие с такой стороны.
- Но... они ведь не станут. Зачем бы им, да? Кто же в наше время убивает родственников, не средневековье же!
Суеверия суевериями, а правда заключалась в том, что последнее время Блэков убивали либо драконья оспа, либо слабое сердце и жизненные невзгоды (чего стоили хотя бы сквибы-которых-как-бы-и-не-было), либо банальная старость. Что совершенно не мешало им верить в собственную неуязвимость.
Впрочем, это состояние ясности сознания продлилось недолго и было затишьем перед бурей. Совершенно неожиданно девушка вдруг почувствовала, как идет трещинами и лопается её кожа на руке так же, как совсем недавно шла трещинами зеркальная поверхность. Она сделала глубокий вдох, стараясь сдержать вопль. И даже то, что глядя на собственные руки, никаких трещин девушка не видела, не делало боль менее реальной.
Белла закричала.
А потом перед ней появилась Вальбурга. Женщина не говорила, не открывала рта, она просто насмешливо улыбалаь, а её голос звучал в голове.
- Ты слабая, слабая. Ты никогда не сможешь постичь Искусства. Ты боишься даже сделать еще одну попытку. Возвращайся домой и учи уроки.
- Я и не надеялась, - это уже мама, - что у неё получится что-то. Хорошо, что удалось так выгодно сбыть её с рук. Надеюсь, Лестрейнджи не передумают.
И отец.
- Ты даже не попыталась, Беллатрикс. Я разочарован. Ты просто испугалась. За свою душу, что ли? Ты могла бы стать лучше. Ты должна была стать лучше.  Но ты не захотела. Ты. Не. Блэк.
Они кружились вокруг, эти лица, превращаясь в новый слой реальности, заставляя смотреть только на себя и думать только о себе. Девушка закрыла лицо руками, но это не помогло, она все равно видела их. И знала только один способ заставить их исчезнуть.
- Но я хочу, хочу! Пожалуйста, помогите мне, я хочу попытаться еще раз. Я смогу, смогу сделать это лучше! Или они, - Белла отняла от лица руки и затравленно огляделась по сторонам, - убьют меня прямо сейчас...

Отредактировано Bellatrix Black (2015-03-10 08:41:26)

Нет, конечно не, Белла никогда не задумывалась о том, чтобы кого-то убить. Не так, как ей хотелось бы убить, скажем, Рудольфуса, а по-настоящему, заставить перестать дышать, перестать говорить, перестать думать и быть. Необратимость смерти вызывала уважение слишком сильное, чтобы пытаться влезть в этот процесс со своим вкладом. А её непоправимость - чувство слишком сложного решения. Пожалуй, она ни за что бы не осмелилась,
Среди всех этих лиц, которые ей пока не разрешалось отсечь от своей памяти зеркальной границей, среди воспоминаний, которые не были воспоминаниями, среди этого хаоса и безумия, которые только в насчешку сейчас можно было назвать её сознанием, девушка уже не слышала его слов и едва ли не пропустила момент, когда Томаш протянул ей зеркало, а когда наконец осознала, что это должно значить, ухватилась за раму и наконец отпустила собственный разум, позволяя ему действовать едва ли не самостоятельно. Сознание воспользовалось этим моментально, дюйм за дюймом, насколько эти меры вообще применимы к метафизическим величинам, начиная покрывать себя ровной блестящей поверхностью. Лица мамы, отца и Вальбурги исчезли почти сразу, осветившись на последок довольными улыбками. Затем начала затухать боль и, хотя и не исчезна полностью, хоть и продолжала тлеть где-то в глубине, но казалась теперь не более, чем незначительным напоминанием о том, что случается, когда она сама имеет наглость пытаться управлять Искусствами.
Отражений теперь как будто стало меньше, а те, что все-таки существовали, были куда более бледными и нечеткими, чем сами воспоминания, отличаясь от них настолько, что Беллатрикс только оставалось удивляться, каким образом она вообще могла путать их раньше.  Даже уничтожать их сейчас не было смысла, они были достаточно слабыми, чтобы, как казалось слизеринке, не представлять опасности. Бегло осмотревшись в собственной зеркальной крепости и не найдя заметных глазу трещин, Блэк кивнула, на этот раз чувствуя себя значительно увереннее, как будто не она неловко возводила непривычный для себя ментальный щит, а что-то, кому она вполне доверяла, и в чьих навыках ни на секунду не сомневалась, сделал это для неё.
- Готово, - проговорила она, не замечая даже как изменился голос, то ли от недавних криков, то ли от этой внезапной уверенности. - Теперь можно продолжать.

Она медленно повернула голову, когда её учитель опять окликнул её и протянул кубок с вином. Зеркало в голове делало её ощутимо тяжелой. Беллатрикс решила, что с этим надо что-то делать, но что именно, не знала. Девушка взяла в руки кубок и отпила, думая больше не о вине, а о том, чтобы при этом удержать щит. В конце концов, он ведь будет совершенно бесполезен, если единственное, что она сможет делать, выставляя его - стараться не сделать лишнего движения, чтобы не повредить.
В висок опять вонзилась иголка, но боль была совсем не такая сильная, как раньше. Более того, Белла вдруг поняла, что она не просто так, а если присмотреться к тому месту, от которого и расходятся волны боли, то именно там можно найти очередную трещину, без которых, конечно, не обошлось, как бы она ни старалась. Девушка сосредоточилась на одной из них, старательно оплавляя края зеркала и сводя их вместе. Конечно, было бы куда удобнее, если бы вместо иголки в висок, мелодично звонил бы колокольчик, или например приятный женский голос, вроде того, который звучит в лифте минмагии, объявлял бы, что зеркалу нужен ремонт.
Вопрос Томаша прозвучал неожиданно и заставил её вздрогнуть, но Блэк тут же взяла себя в руки и ответила вполне спокойно.
- О боли. Я не понимаю, зачем она нужна. Она ведь только мешает сосредоточиться, погрузиться, прочувствовать...
Беллатрикс неуверенно замолчала, решив, что говорит что-то совсем не то, что должна была бы. С другой стороны, о чем еще ей думать сейчас. Девушка сосредоточилась на очередной игле один за другим разогнала призраки и отражения собственных мыслей и, наконец, нашла еще один раскол, над которым надо было серьезно поработать. Она внимательно изучила дефект и даже мысленно провела рукой, чувствуя, опасным может быть этот край.
- Её ведь не существует, этой боли? Мое сознание само создает её? А если так, разве я не могу направить это, - она кивнула на острый край поврежденного зеркала, - против того, кто пытается проникнуть в мое сознание. Зеркало ведь может не только отражать. Если направить его осколок в нужную сторону...

Беллатрикс на этот раз даже улыбнулась.
- Когда я безо всякой метлы или чего-нибудь еще лечу в сне, я тоже чувствую это физически, но это ведь не значит, что эти полеты реальны, правда?
Или вот, например, цепи, которыми сковывал её постоянный родительский контроль и желание сделать из неё настоящую аристократку. Да белла могла поклястся, что абсолютно буквально ощущает их холод, их нерушимость, всю их тяжесть. Так же как ощущала тяжесть воображаемого зеркального щита.
- Но думаю, я понимаю, что именно вы имеете в виду.
Пассаж о непослушании девушка, конечно, не пропустила мимо ушей. Рефрен был жутко знакомым. Непослушания не терпели все, кому не лень: родители, профессора, теперь вот еще и Искусства. Все только и мечтали о том, чтобы сделать послушные инструменты исполнения своей воли из тех, кто крутился вокруг. И лично Беллатрикс всегда имитировала это самое послушание. До того прекрасного момента, когда чувствовала в себе достаточно сил заявить о себе. Ни в том, что касалось темной магии, ни в отношении Томаша она пока таких сил не чувствовала, поэтому пока что не оставалось ничего, как просто принять этот факт на заметку.
Она наконец всерьез взялась за раскол, заставляя его затягиваться, пусть и очень медленно, но верно. Зияющая дыра закрывалась блестящей поверхностью, отражая лицо Беллы и лицо того, кто стоял у неё за спиной. Тоже, разумеется, в абсолютно метафизическом плане.
- Я вовсе не собираюсь делать это прямо сейчас. Но само существование такой возможности разве не мотивирует лучше всего? И уж конечно лучше боли.
Блэк поморщилась. Похоже, надо было признать, что эта самая боль будет сопровождать каждый её шаг в Искусствах, и научиться принимать её как их неотъемлемую и не самую худшую часть.
- Нет, я не думаю, что кого-то будет заботить сохранность моего сознания. Но мне кажется, что иногда ради победы над действительно сильным и значительным врагом, можно не стоять за ценой. Разве это не так, Томаш?

- Гриф-фин-дорства?
Она выразительно и чисто по-блэкски подняла бровь и искривила губы в скептической ухмылке. Где-то она уже слишала подобное, и было вдвойне странно сейчас внимать повторению тетиных слов.
- Никто из Блэков никогда не был и не будет гриффиндорцем. Это противоестественно.
Хотя никто и никогда не задумывался, почему. Это просто считалось чем-то вроде самого нормального положения вещей: держи нож в правой руке, не водись с грязнокровками, презирай гриффиндорцев и хаффлпафцев просто потому что это же гриффиндорцы и хаффлпафцы. Слишком неправильные, слишком не-слизеринские. Чем это плохо, никто не объяснял, но это казалось таким очевидным.
Беллатрикс тряхнула головой, отгоняя непонятно откуда взявшееся желание пофилософствовать и поискать обоснование аксиомам. Наверно, все дело было в вине, хотя девушка могла бы поклясться, что чувствует себя даже лучше, чем до того, как пришла сюда. Однако размышления про цену и бесполезное геройство она надежно отложила в своей памяти, хотя, конечно, вовсе не могла понять, почему Томаш не желает принимать такие жертвы, раз уж они добровольные. Да и драматические способы всегда были ближе лично ей самой.
- Вот так... - повторила Блэк, накрывая ладонь учителя, легшую на глаза, своей. - Но если можно просто закрыть глаза, зачем изучать дополнительные щиты? Кроме как из любви к искусству, конечно.
Томаш отошел от кушетки, а Белла теперь полулежала, опершись на локти и, склонив голову к плечу, рассматривала этого странного человека. Который казался все более странным, чем больше она узнавала его. Лоскутное одеяло всплыло в памяти незамедлительно, стоило магу напомнить о нем. Наверно, куда эффективнее было бы использовать его, а не зеркало в качестве ментального щита. Во всяком случае, это уж точно удивило бы Дамблдора.
- Но я не устала!
Сейчас она была абсолютна уверена в том, что говорит истинную правду. Силы как будто прибывали, как и разнообразные идеи, куда эти силы приложить. Да хотя бы просто к тому, чтобы послушать и узнать новое.
- Вы бы могли рассказать мне еще что-нибудь про Темные Искусства, мне кажется, вы как будто родились с этим умением. Или о душе и её переменах. Или о польском профессоре. О тете Вальбурге, и какая она была, когда училась в школе. А еще я могла бы послушать...
Голос её затих совершенно внезапно. Беллатрикс Блэк с очень заинтересованным выражением на лице мирно спала на чужой кровати.