[AVA]http://funkyimg.com/i/VQin.jpg[/AVA]Магазин Олливандера --->
2 августа 1965, день.

... а секунду спустя он открывает слезящиеся глаза и делает быстрый вдох. Летнее солнце светит в лицо, а они стоят на ухоженной дорожке. Кругом деревья. Липы, точно знает Сириус. Ни следа Косого переулка. Не то, чтобы он действительно рассчитывал его увидеть. Далеко впереди возвышается огромный дом. Элвитч.
Сириуса подташнивает и слегка шатает, но руку он освобождает и, хитро взглянув на маман, улыбается ей. Он не скажет ей, что рад, что не пойдёт в Дурмстранг - она и сама это знает.
Мальчишка оглядывается вокруг, ожидая второй хлопок от трансгрессии и то, что тут окажутся отец с Регулусом, но слышит только пение птиц и щебет кузнечиков в траве. Где-то далеко-далеко лают собаки. Ну и ничего, быстро решает Сириус, бодрой подпрыгивающей походкой направляясь по аллее в сторону Дома. И выкидывает Регулуса с отцом из головы.
Тошнота быстро проходит.
Идти в Дом он не хочет, хотя не собирается спорить, если маман станет настаивать.
Он почти бежит по аллее, солнце светит ярко, но глаз не слепнет, на улице жарко, но тёплый летний ветер и тень от деревьев убирают часть жары. И Сириус доволен. Он опередил маман и пару раз оглядывается, словно бы проверяя, идёт ли она следом.
Липовая аллея заканчивается слишком быстро, но в Дом Сириус не входит, он целенаправленно направляется в сад. А затем к конюшням. Здесь фестралы, гиппогрифы, лошади и собаки. Фестралов мелкий Блэк не видит, но невидимые создания очаровывают. И пускай он ни разу не летал на них (но один раз сидел на гиппогрифе!), Сириус знает, что, как и волшебные палочки, оно никуда не денется - а сейчас он даже на взрослой лошади не достаёт до стремян.
- Кататься поедем? - с довольной улыбкой спрашивает он у подошедшей маман.
И пускай имеет в виду лошадей, а не фестралов или гиппогрифов. Потому что на это мальчишка даже не рассчитывает.

[AVA]http://funkyimg.com/i/VQin.jpg[/AVA]"Ездить", - одними губами повторяет Сириус, следуя за матерью.
Когда Вальбурга говорит про "летать" Сириус бросает на неё удивлённый взгляд. А в голове стучит "не может быть!"
Он только не знает гиппогрифы или фестралы. Но ответ мальчишка получает почти сразу же, даже не приходится уточнять – они направляются к южному крылу, где фестралы и лошади, а затем маман сворачивает к леваде... И Сириус уже издалека видит крылатых существ. Они привязаны, чтобы не улетели, и стоят отдельно от лошадей, словно бы подчёркивая своё отличие. Или лошади их боятся просто? Сириус не знает, но Сириусу и не важно - Сириус, поняв, куда они идут, не может удержаться и бегом в полминуты оказывается рядом с левадой.
Но маман не слишком-то отстаёт и довольно быстро нагоняет его. Сириус в это время нетерпеливо изучает хлопающих крыльями за ограждением красивых и гордых созданий, он не бросается в загон только потому что понимает, надо дождаться. Вместо этого, он влезает на заграждение и, вцепившись руками в деревянную перекладину, изучает животных, выбирает, на каком хотел был лететь. Но маман спрашивает и приходится отвечать. Блэк отворачивается от захватывающего зрелища (один из гиппогрифов прямо сейчас, кажется, собирается ударить клювом другого) и, глядя на мать, отвечает:
- Да, говорил, - он не спрашивает, откуда она знает,  что они с дядей вообще тут были – наверняка, выдали домовики. Или дядя Сигнус сам рассказал. – Надо поклониться и смотреть в глаза, не моргая. Если он поклонится мне, значит, можно подойти. А ещё гиппогрифы очень гордые, любят вежливость и церемонии, - добавляет мальчишка и, тряхнув чёлкой, снова отворачивается к животным.
Там интересней.
- Можно мне?.. - секунду спустя, поняв, что гиппогрифы драться не собираются, а, значит, зрелища не будет, он с хитрым прищуром снова поворачивается к матери, кивком головы показав на животных. Потому что Сириус знает, надо спросить. Иначе, полетать не получится. Маман не Белла.
Но как же трудно удержаться!

Отредактировано Sirius Black (2015-05-27 15:49:21)

Белла ожидала, что после их с Сириусом квиддича до конца каникул просидит под присмотром домовиков в родном доме с приказом не выходить из комнаты. Получилось правда по-другому. Хотела бы она знать, о чем там говорили мама с отцом и тетей за закрытыми дверями гостиных, но в один прекрасный момент вместо того, чтобы получить какое-нибудь наказание, старшая дочь Блэков получила назад свою палочку. Прямо из рук отца. Сигнус вещал что-то об ответственности, доверии, и о том, что она уже слишком взрослая, чтобы применять такие меры. И это было очень нехарактерно для Беллы, но она не слушала. Ну, скажем, почти не слушала, соглашалась со всем, обещала то, что от неё хотели усоышать, во все глаза уставившись на палочку и надеясь, что это все не окажется просто предутренним сном, от которого потом бывает так тжело отойти.
Нет, сном это не оказалось, палочка опять была в её руках, и через несколько дней родители отправили дочь погостить в Элвитч. Это не очень удивляло, всем надо было иногда отдыхать. В Элвитче девушка пыталась вести себя как можно более подобающим образом. Она ведь обещала. Это ей даже удавалось, хотя и было до боли скучно. Даже книги, которых здесь было немало, не очень-то спасали, большей частью были посвещены зельеварению, а интересные, если она вообще существовали, наверно хранились где-нибудь в другом месте. Очередной день проходил за чтением, на этот раз труда по средневековой истории магии. Как ни странно, оказалось не так уж и плохо, автор писал живым языком, и Белла как раз увлеклась разбирательством в какой-то очередной умопомрачительной интриге, которая вот-вот должна была начать войну, когда услышала типичный для домовика хлопок аппарации. И в самом деле, один из эльфов появился в комнате и с поклоном передал молодой госпоже приглашение на прогулку.
Что за прогулка, она не поняла, а эльф не уточнил. Переодеваться и приводить себя в порядок лишний раз девушка не стала, только слегка причесала и закрепила непослушные волосы и выбежала туда, где её уже ждали. Гиппогрифы. Да уж, прогулка обещала быть интересной. Сириус тоже был здесь, а значит, если Белла поняла правильно, еще и осторожно-неспешной, кто же разрешит пятилетнему что-то опасное? Ну и все равно лучше, чем ничего. Улыбаясь, Беллатрикс подошла к кузену, поглядывая на тетю, которая уже сидела верхом.
- Отличный день для прогулки, правда? - и она была абсолютно искренна в этом своем утверждении. - Прогулка на гиппогрифах, тетя? Мне надо переодеться? Сириус, ты тоже едешь?

"Поднять магией"? Ну уж нет, Сириусу вполне хватило прошлого раза. Ему категорически не понравилось ощущение, когда тебя просто тащат куда кому-то надо, а сам ты ничего не можешь сделать. Дуэль с Беллой была лучше – там было по-другому. Да и ответить он мог. А тогда... Ну нет, Сириус не намерен повторять опыт. Да и вообще. Ноги-руки у него есть, и до тех пор, пока что-нибудь не отвалится, мальчишка категорически не желал, чтобы его с помощью волшебства куда-то перемещали (и, если честно, он не рассматривал всерьёз возможность отвалившейся конечности). Он вполне способен сделать всё сам, большое спасибо.
- Я сам, - отвечает он матери, и тут же кивает Белле, мол "бери конечно, сказал же выбирай".
И пускай она выбирает не сама, а берёт того, на которого ей указали.
Белла направляется к рыжику, а Сириус, глянув на их гиппогрифа, резво подпрыгивает.
Кажется, животное удивлено происходящим, потому что, когда руки Сириуса пытаются обхватить его за шею, сизый гиппогриф чуть отводит голову назад и мальчишка соскальзывает. Он снова оказывается на земле, и они со зверем пару секунд смотрят друг на друга, словно бы вычисляя… Или договариваясь.
Сириусу кажется, что животное, в общем-то, не против его компании, просто это всё слишком странно. И он слишком непривычный наездник.
Мальчишка делает вторую попытку. О да, с прыжками у него всё отлично. Сириус как лягушка. В этот раз полуптица не отводит шею в сторону и ему удаётся ухватиться. Руки скользят – перья не похожи на шерсть или кожу.
Сириус мёртвой хваткой вцепляется в перья, подтягивается, обхватывает ногами шею и кое-как забирается на спину.
- Простите, - говорит он, когда задевает ногами мать.
Гиппогриф от возни на своей спине невольно делает шаг назад и пытается выкрутить шею, чтобы посмотреть, что же там - сзади - происходит.
Усевшись, Сириус гладит животное (перья такие необычные на ощупь) и оборачивается к гордо улыбающейся Белле. Которая верхом на рыжике как раз подходит к ним.
- Можно мне управлять? – с предвкушением спрашивает он у матери, отрывая взгляд от довольной Беллатрикс.

Ну в холмы - так в холмы. В общем-то ей се равно, куда лететь, дома сидеть не в пример скучнее, чем лететь куда угодно. Она бы и сама полетела, без всякой компании, чтобы некому было следить, делать замечания, а потом еще и насмехаться. Но саму, конечно, не отпустят, даже на метле, что уж говорить о гиппогрифе. А на гиппогрифе, конечно, интересне, хоть и удерживаться сложнее, хоть и надо попытаться ради полета найти с животным общий язык. Как будто он вообще может быть, этот язык! Пытаться понравиться обладателю куриных мозгов, почти то же самое, что подружиться с гриндилоу или завоевывать уважение маггла. Абсурд. Но полет все же стоит того, и ритуал приветствия все же удается. Оказавшись на спине зверя, Беллатрикс достает палочку и кивает в ответ на слова тети. Да, она собирается добыть что-нибудь, уж конечно не низзла. Ей уж точно повезет на дичь покрупнее.
Рыжая начинает движение сразу, как Вальбурга заставляет свое животное сдвинуться с места, даже подсказка не нужна, но Белла все равно подсказывает, пытаясь управлять так, как умеет. Гиппогрифы - не фестралы, с ними как-то легче, мерлин их знает, почему, может из-за того, что их видно.
Не отставать, значит... Она и не отстает, рыжая легко отталкивается от земли, расправляя крылья и поднимаясь в воздух вслед за старшей Блэк на ее звере. Теперь главное - смотреть только вперед, наслаждаясь скоростью, ловя на щеках ветер и не глядя вниз. Чтобы даже случайно не дать волю страху, и, что намного хуже, не показать его. Беллатрикс Блэк не может бояться. Тем более, высоты, тем более, падения.
Девушка довольно, почти счастливо улыбается, чувствуя, как полет превращает её прическу в тот извечный хаос, который всегда повергл мать в отчаяние. Но Друэлла осталась там, на земле, там где ей самое место, а Белла - Белла была свободна от её бесконечных замечаний, от сестер, от малолетних женихов. Белла летела.
И одновременно присматривала, на чем бы размяться и проверить прицел. Птиц здесь не слишком много, а крупных и подавно. Бить стрижей  же - занятие, конечно, увлекательное, но не такое уж простое. После двух промахов Блэк сердито хмурится, когда замечает кое-что поинтереснее. Сова.
Конечно, совы - ночные птицы, но человек всегда идет против природы и, можно быть уверенной, эта тоже на службе у магов. Почтовая.
Ой, чья-нибудь тетушка Мэг не получит открытку на день рождения.
Белла примеривается, собираясь выпустить очередной Ступефай, но вдруг замирает, не доведя фигуру до конца и позволяя не подозревающей о своем чудесном спасении птице и дальше лететь по своим почтовым делам. Блэк присматривается к лесу, над которым они только начали полет. И в самом деле, не показалось.
Белла наклоняется к рыжей и, вцепившись в перья пальцами, едва не ложиться на её шею, и гиппогриф понимает намек, начиная снижаться. Наверно, это уже плохо вписывается в "не отставай", поэтому девушка решает, что неплохо бы заявить о своих намерениях.
- Лес, тетя! - она кричит против ветра, надеясь, что будет услышана и понята хотя бы отчасти. - Дым!
И, если верить пословице, огонь, наверно, тоже.

Счастливый шар внутри, который словно бы заполнял его, как-то незаметно сдулся и сменился бдительной настороженностью. Сириус крепче вцепился в перья и внимательным взглядом всматривался в дым.
Гиппогриф сложил крылья и резко ушёл вниз - и мелкого Блэка снова накрыло восторгом, но уже не таким чистым - он понимал, что внизу творится что-то серьёзное.
Айсли (Сириус прямо как по наитию какому-то вспоминает имя гиппогрифа) что-то почти кричит рыжей, а в следующую секунду вся компания просто исчезает и он ещё крепче цепляется невидимыми руками за невидимые перья. Беллы теперь не видно, но мальчишка каким-то шестым, наверное, чувством знает, что она рядом.
А потом они уходят вправо. Белла, если услышала маман - влево, но Сириус её не видит и не знает точно, куда делась девушка.
Внизу не просто какой-то дым, там самый настоящий пожар! Жёлтое пламя кидается на сухие деревья, а от дыма щипят и слезятся глаза. И мелкий Блэк рефлекторно вытирает глаза руками.
Гиппогрифу, кажется, не очень нравится идея спускаться в самое пекло, но он повинуется команде хозяйки.
Они приземляются не в эпицентр, а на довольно безопасном расстоянии, но как только Сириус чувствует твёрдое и уверенное приземление Айсли, которую, кажется, не смущает невидимость, он спрыгивает с её спины и оглядывается вокруг. Беллы не видно. "Конечно, - почти вслух рассуждает Сириус, нетерпеливым взглядом шаря по горящему лесу, - она же невидимая".
Присутсвие матери он чувствует - Вальбурга буквально в двух шагах, а гиппогриф как раз тыкается клювом ему в плечо.
Дым везде. И огонь. Впереди уже видны яркие всполохи, немагического, самого обыкновенного огня. Сириус, кашляет и вертит головой из стороны в сторону, пытаясь увидеть сестру. Внезапно, Айсли пару раз громко что-то кричит, а из глубины леса, там где как раз горит, раздаётся ответный возглас рыжего.
- Белла! - громко кричит мальчишка, уже почти зная, что она в ловушке.
Может быть, в этом виноват почти панический ответ Рыжей.
А дальше...  Дальше Сириус ничего не может поделать, он, наверное, действует на каком-то непонятном инстинкте - он срывается с места и несётся прямо в дым, перепрыгивая через поваленные деревья, прямо в сторону Беллатрикс. Мимо проносится какой-то зверь. Бежит от огня.
Сириус не знает, что сделает и как поможет (да и сможет ли помочь вообще) - от одной стихийной магии вряд ли будет польза (да и не думает он об этом сейчас). Сириус только знает, что Беллатрикс в опасности, и что её гиппогриф прямо рядом с ней, и он не может не попытаться сделать хоть что-то.
- Она там! - кричит он матери, довольно быстро перелезая через поваленное бревно.
И чуть не упирается в открытый огонь.
Сириус с удивлением отшатывается, и огонь, словно ударившись о невидимую преграду, отскакивает от него.

Вода из палочки испаряется быстрее, чем вообще долетает до языков огня. Если бы кто-то сказал Белла на уроках, что одного агуаменти может быть слишком мало, она бы наверно не поверила. Но жизнь - не школа, учителей нет, вместо уроков - свои и, если повезет, чужие ошибки, а исключение из неё бывает очень болезненным. И подкрадывается оно сейчас все настойчивее вместе с огнем. Беллатрикс очерчивает круг замораживающего заклинания, и на некоторое время это дает возможность существовать посреди бушующего пламени. Но девушка и сама прекрасно понимает, что ненадолго, здесь нужны чары посильнее, те, которых она не знает, и на которые неспособна. Вот будь здесь метла... Но метлы нет, и гиппогриф, конечно, тоже давно сбежал. Или ему не так повезло. Холод пробирает до костей, а дым заставляет зайтись в приступе кашля. Кажется, теперь уже пора что-нибудь придумать: блестящее, гениальное, то что спасет её, но - к сожалению, на ум приходит лишь самая бесполезная магия. Память изволит шутить напоследок.
Внезапно как будто тысяча игл вонзаются в лицо, которое Белла поднимает к небу в поисках глотка чистого воздуха. Так погибают от огня? Она невольно закрывается щитом и только тогда понимает, что это всего лишь град. Точнее, град - только над тем местом, где установлено её заклинание, вокруг же низвергаются потоки воды, одна стихия воюет с другой, медленно но верно подавляя её. Дышать все еще тяжело, но жар отступает наконец, позволяя выйти из своего круга, а через некоторое время и ступать по земле, которая кажется такой же обгоревшей, как и деревья вокруг.
Она не знает, куда идет, да и не уходит далеко, заметив вдруг неугасший источник огня. Хотя нет, это и не огонь вовсе, огонь живой, мостоянно движется, а это просто что-то яркое и переливающееся, как будто раскаленные докрасна круглые и идеально гладкие камни. Беллатрикс присаживается около них и разглядывает, на всякий случай направив палочку. Как будто яйца, кладка какого-нибудь диковинного существа, которая могла не только уцелеть, но и прекрасно чувствовать себя посреди пекла.
- Я в порядке, - девушка слышит голос тети, несмотря на несмолкающий шум дождя, под которым она в первые же секунды промокла насквозь, и отвечает незамедлительно. Затем магией поднимает три предмета в воздух и так и не прикасаясь к ним, идет туда, откуда слышался зов. Похоже, им всем удалось приземлиться не так уж и далеко друг от друга. - Я здесь. И обнаружила что-то странное. Посмотрите-ка на это. Кажется, они все больше раскаляются, хотя огня давно нет.
Она наконец-то отвлекается от своей добычи и смотрит сначала на тетю и Сириуса, а потом, прослеживая их взгляд - на странные существа неподалеку.
- А! - от неожиданности она едва ли не роняет странные предметы на землю. - Что это за твари?

Маман комментирует его побег, а Сириус, отрывая взгляд от Беллатрикс, чуть нахмурившись, смотрит на мать и старается объяснить такие очевидные для него самого вещи:
- Я помочь хотел. Там же горело всё, - он машет рукой в ту сторону, где минуту назад, кажется, находилась кузина. С влажной мантии летят капельки воды.
И пусть он не знает, как именно хотел помочь (и чем), но мальчишка где-то в глубине души уверен, что его участие было бы неоценимым.
Огненные крабы явно пытаются уползти подальше, надеясь, видимо, что люди, занятые обсуждениями своих проблем, не заметят их отсутствие.
Маман рассказывает Белле о крабах, а Сириус внимательно слушает её и, присев на корточки, наблюдает за животными. И даже тыкает пальцем в панцирь одного из них. Краб как-то злобно пыхтит (или эти звуки раздаются у него изнутри) и начинает разворачиваться к мальчику задом. И в этот момент его настигает мамино заклинание. Животное замирает, а следом его переворачивает на спину.
Сириус всё-таки не сдерживается и берёт краба в руки (тот довольно большой, приходится держать его обеими руками), благо тот не может сейчас сопротивляться, и, поднявшись на ноги, пристально разглядывает его.
И почему Белле не нравятся животные? Они ведь.. интересные! Сириус не понимает вот этого разделения на интересное и нет - ему интересно вообще всё. И маглы тоже.
- Ты же... - он отвлекается от краба и смотрит на проявившуюся Беллу, - ну как ты узнаешь, что с ними делать, если ты не знаешь, кто это? - с искренним недоумением в голосе интересуется он у сестры. Белла тоже мокрая, даже сырее него.
А ещё Сириус не понимает, от чего маман злится. И почему угрожает заколдовать и оставить с крабами. Но надеется, что это не означает, что ему теперь не дадут управлять гиппогрифом.
Но пускай. Мальчишка молча кивает матери в знак согласия и продолжает разглядывать удивительный панцирь краба. А потом переворачивает его (если бы Сириус был бы более чутким ребёнком, он бы, может быть, понял, что краб явно против такого обращения) и изучает лапы. Они сморщенные и похожи на черепашьи. Вообще, сам краб похож на черепаху - когда ему давным-давно рассказывали про животных, в некрупных, как правило, трансфигурировали предметы мебели. Для наглядности. Но панцирь... И огонь. И, наверное, вот в этих яйцах дети крабьи, поэтому мальчишка вот совершенно не против присмотреть за ними. Ну или пойти искать других крабов.
- А что они едят? - интересуется он у матери, поглядывая то на того, что в руках, то на яйца, аккуратно теперь сложенные на земле.
Лужа, в которую их положила Белла, шипит и испаряется - яйца горячие.
А сама Белла уже призывает огнекраба.