Пряный августовский день бессильно отцветает, вспыхивая напоследок яркими красками. Переспелое яблоко солнца лежит на линии горизонта, расцвечивая розовато-оранжевыми узорами хрустальные фаски оконного стекла; тяжелый воздух полон крошечных невидимых пряностей, коричной пылью застывшими в воздухе – так, чтобы невозможно вдохнуть, не ощутив сладкой горечи во рту.
Миссис Вальбурга Блэк критично просматривает только что принесенный совой номер “Зельеварение сегодня” и молчит; за окном дома на Гриммо - медленный, печальный закат, под который не минусы в последнем выпуске журнала надо искать, а вдохновенно слушать ломкую, незатейливую мелодию, рождающуюся в недрах старой музыкальной шкатулки - этим наверняка сейчас заняты поголовно все дамы её круга. Да, родственники были правы, когда говорили, что она склонна - как там? - к непозволительным для чистокровной волшебницы слабостям?
И так бы она и просидела весь вечер в уютном кресле, вчитываясь в буквы и слушая редкую тишину Дома, если бы из камина не послышался знакомый голос.
- На деликатный характер я согласна. – улыбаясь каким-то своим воспоминаниям, отвечает мадам Блэк.
Сейчас она была довольна – Орион поправлял здоровье в Брайтоне, великодушно прихватив с собой сыновей и старших волшебниц Блэк в придачу. А уж достопочтенные дамы уж сами поделят между собой внуков. Или, что проще, объединят свои силы. Однако Вальбурга знала, как часто в бабушке и двоюроной тетушке от любви глох голос рассудка, поэтому беспокоилась, что детей ей вернут абсолютно избалованными и чрезмерно упитанными.
Выслушав просьбу Абраксакса, ведьма едва заметно нахмурилась, но не отказала. Просто в очередной раз убедилась, что муж без жены есть не  более, чем… Не более, чем!
Однако Малфой мыслил верно - зельеварение было не просто увлечением Вальбурги, но и прекрасным средством личного дохода, про который она говорила Ориону “это просто на маленькие женские радости”; было не просто первоклассным умением, но даже красноречивым фактом, который и друзья заполнили, и враги не забывали.
- Да, "от оборотней" или "для оборотней". Называй пока как хочешь, оно пока просто на аконите. – сказав это, ведьма отложила журнал в сторону, встала, и, сделав домовику знак следовать за ней, подошла к камину. При всем удобстве каминной сети, этот вид перемещения мадам Блэк не любила, поскольку при всех трудах волшебных кутюрье, при вращении всё равно портилась одежда, вне зависимости от её стоимости и чем бы её не зачаровывали мэтры моды. А ещё эта гадкая зола! Она же потом просто везде…
Едва ухмыльнувшись факту, что оказалась в спальне Абраксакса, она спросила.
- И где же он?
Однако и ухмылка быстро сползла с её лица, едва она дослушала речь друга.
- Пообещай, что в последнем случае я получу заклятие Забвения! Не уверена, что смогу пронести такой груз через всю жизнь.
Методы воспитания мадам Блэк базировались на элементарной, вечной как мир, практики: если ребёнку что-то помутило разум – значит, нужен кнут! И тогда он вспомнит сразу и как его зовут, и что можно делать, а что нельзя. И что-то подсказывало, что будучи в заточении, Люциус и про это забыл.

Снова было темно, только на этот раз глаза почему-то не привыкали к темноте, и Люциус мог надеяться найти лохань с грязной водой только на ощупь. Но воды не было, и к ужасу Люца, не было рядом и маленького Принца. Мальчик слепо шарил руками по земляному полу, принюхивался и прислушивался, но рядом никого не было.
- Маленький Принц!- отчаянно позвал он... и проснулся.

Ему снились кошмары каждую ночь - может быть, потому что даже снова оказавшись дома, Люциус понял, что они ещё не закончились. Он ожидал скандала и заслуженной - даже Люц признавал это - порки. Но действительность оказалась намного страшнее.

Его сторонились все. Начиная от отца - после той первой ночи дома, когда Люциус впервые увидел страх в глазах Абраксаса Малфоя, отец больше не заходил к нему. Мама и уж тем более Люцилла не появлялись вообще ни разу. Про визиты Розье или Блэков не было и речи. Даже домовые эльфы приносили ему еду настолько незаметно и бесшумно, что Люц замечал только поднос с едой на прикроватном столике.

Один только маленький Принц приходил к Люциусу практически на весь день и то, наверное, потому что не понимал риска, которому подвергался. Узнав правду о статусе крови нового друга и преодолев первоначальный шок, Люциус разговаривал с полукровкой, показывал ему магические игрушки и учил с ними обращаться, а у самого тревожно сжималось сердце - неужели и этого малыша от него изолируют в любой момент...

И теперь, когда маленький Принц так и не пришёл к нему в комнату, Люц метался по комнате, то подходя к двери и пытаясь подслушать хоть что-то - разговоры или просто шаги. Он подходил к окну, но сколько ни пытался, не мог его даже открыть и глотнуть свежего воздуха. Земляная яма сменилась каменным мешком - вот и всё.

На бюро были свалены школьные учебники, которые он успел купить перед тем, как всё случилось. Маясь от безделья, Люциус пытался читать, но каждый раз, пробегая взглядом страницы, размышлял, удастся ли ему вообще попасть в школу, которая начиналась уже через две недели. Никто ничего не говорил, не объяснял.

Привыкнув к почти кладбищенской тишине, он вздрогнул, услышав голос отца.
"Мы? Кто мы? Почему к окну?"

Впрочем, в последнее время Люц не осмеливался перечить отцу. Если бы он тогда спросонья не принял отца за оборотня и не зарычал, оскалив зубы, ничего бы этого не было. Сам себя загнал в ловушку - в этом мистер Малфой-младший всегда преуспевал.
"Может быть, если постараться выглядеть милым мальчиком, всё ещё можно исправить?"

Затея казалась ему бесполезной, он никогда не мог играть роль милого мальчика, сколько Эван ни старалася его научить. Но тем не менее Люциус всё же бросил книгу на стол и отошёл к окну, впившись настороженным взглядом в дверь.

Вальбурга для начала еле заметно кивает, выказывая этим одобрение высказанным вслух идеям Абраксакса, но ни духом не помышляя ни о его коварных планах на полнолуние, ни о том, что миссис Малфой скоро снова придется рожать. Однако уже сейчас мадам Блэк пообещала себе приватно всё же расспросить друга, на кой низзл наследнику Малфоев живое развлечение ввиде чужого ребёнка? Или хозяин поместья просто перестраховывался и заранее подыскал жертву?
Что вообще творится в этом доме? Хотя, какими бы грехами ни жили Малфои, это всецело их семейное дело.
- Он завел у оборотней новых друзей? – успевает лишь спросить ведьма, перед тем, как переступить порог, и тем самым дает понять, что их последующий разговор будет иметь дополнительную тему для обсуждения.
Если только… не случится худого. Нет, глупость, конечно, все будет нормально; и палочка тут вовсе не нужна, ведь даже дошкольник в волшебном мире знает, что укус ликатропа вне Новолуния не опасен. А значит, перед ведьмой просто 11-ти летний мальчик, для своих лет уже измученный жизнью – вон как нервно забегали глаза при виде палочек, какой напряженной стала поза. Это всё следствие страха.
- Как хочешь... – просто отвечает ведьма на вопрос Абраксакса с явным намеком, чтобы он был не далеко, чего бы он сейчас не решил. Она в ту же секунду тщательно убирает свою палочку в чехол и неторопливо подходит к младшему Малфою.
Резкие движения тут только помешают, а дети по натуре своей народ весьма спонтанный, поэтому спокойствие и доброжелательность, доброжелательность и спокойствие.
– Но я думаю, мы справимся сами, не правда ли, Люциус? Это не займет много времени, если ты будешь делать, как я говорю и что прошу. Не переживай.
Она опускается на стул напротив и располагающе смотрит на юного собеседника.
- Разденься и подойди ко мне. Покажи мне руки ладонями вверх.

Отец вышел из комнаты, так и не убрав палочки. Люциус осторожно перевёл дух, но ещё несколько секунд не сводил взгляд с двери, словно ожидая, что Абраксас Малфой изменит своё решение. Впрочем, пока всё складывалось как нельзя лучше, если в такой ситуации вообще можно было мыслить подобными категориями.
Он кивнул, услышав вполне ровный и дружелюбный голос Вальбурги Блэк и закусил губу, решая, рассказывать ли ей про предательство Сириуса сразу или немного подождать. Люц колебался - в конце концов, миссис Блэк была единственным человеком, кто относился к нему по-человечески в последние несколько недель, и разбивать её сердце прямо сейчас казалось ему неэтичным.
- Я не буду переживать.
И действительно, зачем ему было расстраиваться? Конечно, Вальбурга - это не Эван и не конкупатор, но она всё равно не воспринималась чужим человеком, пусть и была близким другом его родителей, а не его собственным. Если она задержится подольше, то, может быть, расскажет что-нибудь?
И всё же её указания застали Люциуса врасплох. Нельзя сказать, что они были нелогичными: в конце концов, она должна была его осмотреть, но всё-таки она не была достаточно старой, чтобы можно было её совсем не стесняться. Люц в замешательстве огляделся, в отчаянной попытке потянуть время дёрнул за позолоченную верёвку, опустил на окно тяжёлые шторы, но валять дурака и дальше уже было глупо. Рваными, дёргаными движениями он расстегнул застёжки - одна оборвалась и закатилась под стул - и стянул через голову мантию. Стало холодно, кожа тут же покрылась мурашками. Люц бросил мантию на стул и подошёл ближе к Вальбурге.
Внезапно ему стало страшно. И очень страшно, потому что он не мог с уверенностью сказать, что оборотни его не кусали. Они пинали свою добычу, драли когтями, прихватывали зубами за шею... но были ли настоящие укусы, Люциус не помнил. Все воспоминания о жизни в волчьем логове казались смазанными и ненастоящими, хотя и прошло-то всего несколько дней с момента его возвращения. Что будет, если его действительно укусили?  А если какая-нибудь царапина от их когтей окажется похожей на укус?
- Миссис Блэк,- осторожно подал он голос, послушно вытягивая руки перед собой.- Не говорите отцу, если меня укусили, пожалуйста. Он вообще тогда меня меня отсюда не выпустит. Я любые зелья выпью, только не говорите ему.
Он ничуть не волновался за ладони. Конечно, и на них были воспалённые ссадины и царапины, но они точно не выглядели укусами. Домовики не залечивали ему их, видимо, по приказу отца, но Люц старательно промывал все повреждения водой и мылом несколько раз в день, и всё выглядело не так страшно, как в логове.

По комнате потёк тягучей патокой пряный запах бадьяна. Люциус моргнул от едкой жидкости, впившейся в его ладони. Мама старалсь не использовать чистый экстракт, всегда готовила из него мазь. Но сейчас её рядом не было, да и лучше вылечиться побыстрее. Мазь действовала медленнее чистого экстракта. Надо будет поделиться им с маленьким Принцем... Снейпом.
Он поморщился от маггловского имени, коснувшегося его мыслей. Какая гадость.

Впрочем, миссис Блэк наверняка приняла это за реакцию боли. Люциус не имел ни малейшего представления, что там у него с шеей, но ощущение от прикосновения было таким сильным, словно кожа там была не воспалена, а содрана подчистую.
- Н-не помню,- пробормотал он сквозь зубы.- А что там?
"Надо было взглянуть в зеркало".
Люцу не хотелось смотреть на себя в зеркало. Он и раньше подходил к нему, только когда его подводили с требованием полюбоваться на свой весьма далёкий от совершенства внешний вид после какой-нибудь особо азартной игры или нечаянно задевшего его заклинания. А после возвращения Люциус вообще не хотел на себя смотреть, избегая даже случайного взгляда в зеркало. А зря. Надо было всё-таки самому посмотреть сначала.

Хотя какая теперь разница. Вальбурга Блэк совершенно не казалась встревоженной, и даже пообещала ничего не говорить отцу. Люциус с облегчением выдохнул и взглянул на неё уже менее настороженно.
- Мой отец никогда не вытаскивает воспоминания силой,- объяснил он Вальбурге.- Он даже у меня ничего не вытаскивает. Говорит, что это неэтично по отношению к близким. А вы его близкий друг, и мой отец вас очень уважает. А...
Он внезапно запнулся и быстро прикрыл ладонью шею.
--... меня действительно укусили?
"И... что теперь делать?"

Люциус посмотрел на пузырёк в руках миссис Блэк. Для порядку - значит, не обязательно?
Всё пройдёт само. Не может не пройти.
Неожиданно пришло в голову, что он ещё никогда не видел, как Вальбурга Блэк уговаривает пить зелья Регулуса или Сириуса.
А Сириуса, наверное, уже и не увидит. Не надо было тащить его с собой, может и не выросло бы из него предателя. А с другой стороны - чем раньше магический мир избавится от предателя, тем лучше. Пусть живёт со своими магглами.
- Мне очень жаль, миссис Блэк. Я не знал, что Сириус предаст нас магглам.

Шрам от рваной раны?!
Люциус побледнел, как лист пергамента и, сам не осознавая, что делает, попятился к окну, всё ещё прикрывая шею. Пол под ногами внезапно стал зыбким и пружинящим, как болото, остановишься - и поглотит. Только больно натолкнувшись на подоконник, мальчишка остановился.
Всё. Конец. Шрам на шее отец заметит в первую очередь. Даже молчание Вальбурги не поможет. Что теперь будет?

Второй сын Люциуса Первого был укушен оборотнем до полнолуния. Адольфус Малфой не мог трансформироваться в оборотня - к несчастью его семьи и окружающих, которые в ином случае могли бы с полным правом убить его - но это ему не мешало превратиться в кровожадное чудовище, наслаждающееся самыми изощрёнными пытками и убийствами, даже идеи которых не могло бы вместить ни одно человеческое сознание. Фамильные предания гласили, что он принимал ванны из человеческой крови, и на мгновение Люциус почувствовал, как горячая солёная жидкость намертво прилипает к его коже. Отец не даст ему никакого шанса, увидев шрам. Почему, почему оборотни не могли укусить его за менее заметную часть тела?!

Голос Вальбурги доносился до него, словно из другой комнаты, но возмущение в нём нельзя было не заметить. Люциус судорожно сглотнул ком в горле, выпрямил спину. Видимо, Сириус так и остался у магглов, если его мать так ничего и не узнала о его предательстве. Разве может дурацкая вылазка сравниться с тем, что сделал её сын?

- Я виноват в том, что решил посмотреть на магглов,- признал он с видимым усилием.- Но я же не мог и подумать, что Сириус будет искать их расположения и расскажет им про нас, про наш мир. Ведь они его не пытали, даже не угрожали. Он не был испуган. Я не понимаю, ведь он же Блэк. Блэки, скорее, пошли бы на костёр, чем... Я не знал. Я не хотел, клянусь.

Люциус следил, как ловкие руки Вальбурги открывают склянку с зельем, смешивают его с водой. Она старалась помочь, независимо от того, что по его вине потеряла старшего сына. Или?..
Протяни Вальбурга ему зелье молча, он бы так же молча выпил весь стакан. Но её внезапное излишнее многословие настораживало, заставляло не доверять словам.
Или это уже последствия укуса?

Люц протянул было к стакану руку, но заметив, как сильно она дрожит - как у дряхлого старика!- спрятал её за спину.
- Я его выпью, миссис Блэк,- пообещал он, опираясь на подоконник.- Чуть позже. Сейчас мне нехорошо.
Ему не пришлось даже лгать. Тошнота, действительно, плескалась у самого горла, один глоток - и всё польётся обратно.
- Всё равно уже слишком поздно, не так ли? Если это укус, то он был довольно давно. Когда приходил этот журналист... или даже ещё раньше. Потом они уже не трогали... шею.

"Сириус наказан?!"
Хорошо, что он отвернулся за своей мантией, и Вальбурга Блэк не могла видеть его лица в этот момент. Этот предатель уже давно дома. Его наказали - о, да, миссис Блэк славится своим подходом к воспитанию детей. Что ему сделали за предательство магического общества? Оставили на ужин без сладкого?
Надо было его всё-таки убить самому. Тогда, у магглов. Больше некому - это очевидно.
Люциус крепче сжал губы, чтобы не задать рвущиеся у него вопросы вслух. Какой же он идиот! Боялся сообщить Вальбурге такие горькие новости. Надо было догадаться, что Сириус уже рассказал ей свою интерпретацию событий. Бедняжку избил гадкий Люциус - какой кошмар!
Вопрос Вальбурги повис в воздухе - отвечать на него не было смысла. Взрослые уже давно решили всё сами. Они всегда это делали заранее, задолго до того, как начинали задавать ему вопросы.
Он заметил, что у него дрожат руки, застёжка не поддавалась, выскальзывала из непослушных пальцев. Взрослый человек смотрит ему в лицо и лжёт, не моргнув глазом. Укус оборотня не в полнолуние требовал вмешательства квалифицированных целителей, чтобы выяснить, какие последствия для человека он имел. Она же даже не взглянула на эти укусы, как следует, не говоря уже о каком-то выявлении. Миссис Блэк уже всё решила.
Или они решили вместе с отцом?
Люц кивнул и снова отошёл к окну. Стекло холодило спину и затылок и почему-то успокаивало. Разговаривать больше не хотелось, но и полностью игнорировать присутствие Вальбурги в комнате было неблагоразумным. Он нахмурился, пытаясь выловить из памяти хоть что-то о том земляном мешке, в котором находился у оборотней.
- Он приходил два раза, первый раз, чтобы сделать колдографии, и второй - забрать меня домой,- наконец, проговорил мальчишка, внимательно рассматривая собственные ногти и физически ощущая, как горят уши при одном воспоминании о перенесённом унижении. И от того, что Люц только сейчас осознал, что в тот момент стыда он не испытывал. Только страх, ярость и желание выжить.
Трус.
- Он не разговаривал с нами, только с оборотнями, и старался не задерживаться, миссис Блэк.